- "«Позвольте, я Мио Ивасаки кукольного искусства»"
Мио Ивасаки (англ. Mio Iwasaki) - Абсолютный Кукольник
Внешность[]
Добиться безоценночности в описании практически невозможно. Незнакомец, бросив взгляд на Абсолютного кукольника, сочтёт его очень утончённым, отметит окружающую его атмосферу загадочного гения. В это же время человек, долгое время знающий Мио Ивасаки, невольно подумает: «Кто
впустил сюда этого маленького выпендрёжного чмошника?» Однако что же видят оба этих человека одновременно?
В первую очередь видят они маленького парня с пышной копной седых волос на голове. Безусловно, волосы Мио практически не стрижёт, а если и делает это, то только в истерике смотря на себя в зеркало ванной и понимая, что больше не так напоминает маму. Бедняга беспрестанно подравнивает свою чёлку и передние пряди каре, но это всё равно выглядит очень неряшливо, будто «швабру на голову насадили», как отмечали учителя Мио. Переодически всё это месиво кукольник поливает большим количеством осветлителя, поэтому сзади, спереди и по бокам можно увидеть неровно выцветшие пряди.
Это хорошо так обрамляет лицо юноши, детское в своей простоте. Его глаза всегда были большими, непонятного такого светло-орехового цвета. Обидчикам Мио редко хотелось подолгу в них смотреть, потому что они такие искренне «стрёмные», да и вообще зачем на эту мочу лишний раз смотреть.
Сам кукольник очень бледный, тощий и вообще будто сошёл с картины прошлого века. Пальцы у него длинные и юркие, вечно истыканные иголками. На ногтях красуется однотонный лак для ногтей, а в ушах можно заметить два прокола мочки, один из которых занят украшением синей розочки. Так же на предплечьях Мио часто можно найти перечёркнутые ручкой фразы, написанные настолько непонятно, что чёрт поймёшь — как будто их писал человек с дислексией.
Носит юноша чаще всего вещи готического стиля, очень сложные в пошиве (ну конечно, он же сам их и изготовил). Он уже давно перестал носить что-то из магазина, потому что всё там видится ему слишком бездушным и нелепым. На Мио никогда не увидишь вещи яркого цвета, вещи оверсайз и всё в таком духе — в них кукольнику просто некомфортно.
Голос у Мио довольно тихий и мягкий, несколько женственный. Когда парень повышает голос, в голосе слышится некоторый хрип. В целом одно удовольствие слушать, если не обращать внимания на то, что он говорит.
Размер одежды — XS (~42), обуви — 35.
Характер[]
Парень, пускай и выглядит относительно невинно, отличается далеко не лучшими личностными характеристиками. Он создаёт впечатление человека очень странного, со своими тараканами в голове, буквально посылая всем сообщение «не приближайтесь, он из тех, кто будет следовать за вами до дома, если вы проявите к нему хоть каплю жалости». Длинно, но очень верно. Легко говорить о том, как беднягу жалко, о том, какой он всё-таки милый и вдохновенный, когда в реалии вы не будете ждать, пока он завершит свою мысль, когда в итоге его галлюцинации вас будут напрягать, а его истерики заставят лезть на стену. Мио рос избалованным и привык, чтобы всё шло так, как он задумал, вплоть до мелочей. Это не значит, что он потребует шелка и золото, но требование в виде внимания к деталям точно можете ожидать. Кукольник страдает от невозможности нормально объяснить, чего хочет, и часто злится из-за этого, стоит кому-то не так интерпретировать его слова.
Биография[]
Мио Ивасаки вполне бы мог родиться в домашних условиях, если бы не его тревожный отец, уговоривший жену доехать до родильного отделения. Сама Минори никак не хотела облегчить процесс родов: она брыкалась от любого прикосновения медсестёр и отказывалась от обезболивающего, будучи абсолютно уверенной, что это наркотики и ей после обязательно вырежут печень или почки, чтобы продать их на чёрном рынке. Нэо Ивасаки ни на секунду не отходил от возлюбленной и заработал себе вывихнутое запястье и кучу синяков, зато сынок родился здоровеньким ровно в 3:38 утра 17 марта. Юная мама не осталась надолго в больнице, позволив только минимум обязательных обследований и прививок для новорождённого — даже во время стойкой ремиссии Минори не отличалась особой доверчивостью к государственным учреждениям.
Мальчик рос плаксивым, но тихим. Он ни на шаг не отходил от мамы, а, когда ему всё же приходилось, ни с кем не играл. Остальные дети в его понимании были слишком шумными и быстрыми, когда сам Мими был крайне вдумчивым, долго размышляя над совершенно обычными или простыми вещами. Большую часть своего времени он проводил со своими игрушками, плюшевыми и не очень. Мио не особо стремился куда-либо, предпочитая плыть по течению: он не хотел учиться говорить и писать, что все принимали за умственную отсталость. Обоих родителей подобные слова возмущали, поэтому Минори решила серьёзно заняться всесторонним образованием любимого чада.
Минори Ивасаки была умелой швеёй: она работала над безмерным количеством заказов от театров и частных коллекционеров, но получала при этом не самые солидные суммы денег. Основным добытчиком оставался её любимый муж Нэо, который был готов работать ночами на благо семьи. Так он по факту и делал. Ментальное здоровье его жены делало её очень сложным человеком не только в общении, но и в лечении, которое обходилось в копеечку. Пограничное расстройство личности и шизофрения сложны сами по себе, а вместе это временами хуже американских горок. Казалось бы, ты жаждешь этого адреналина, этого взлёта вверх, но в то же время ты совершенно не готов к чувству тошноты при резком падении.
С каждым годом рецидивы у больной становились все хуже, и роды этому далеко не помогли. Мио был единственным, что удерживало роженицу от удавки, поскольку она не могла поверить в то, как она смогла произвести на свет такое чудо. Она считала себя хуже всех, но её семья никогда не видела её в подобном ключе, даже во время жёсткого психоза. Минори могла бить тарелки, ударяться о стены, рвать на себе волосы и всё равно рассчитывать на безграничную любовь со стороны мужа и сына.
Молодая мать не располагала лучшим здоровьем и безграничным терпением, но при этом любила своего ребёнка больше всего на свете и обладала запасом времени, работая после родов из дома. Женщина учила Мими считать, писать (пускай и не очень аккуратно, но быстро) и читать про себя и вслух (потому что подобная позорная практика иногда до сих пор присутствует в учебном процессе). Безусловно, дети не могут долго учиться без отдыха и развлечений, им обязательно надо как-то исследовать окружающую среду, попутно оставляя характерный отпечаток на предметах вокруг. По этой причине Мио с детства делал всевозможные поделки из подручных материалов: из пластилина, палок или спичек, а после и ниток с пряжей. Последние материалы мальчик любил больше всего: их текстура и податливость успокаивали его. Однако он был слишком мал, чтобы пойти по стопам матери, поэтому просто подражал ей, проводя дни в её мастерской, которая по праву перейдёт к нему после смерти женщины.
Начальная школа не оказалась большой игровой площадкой, как изначально думал Мио. Он пропустил детский сад, поэтому не имел опыта заводить друзей. Некоторые одноклассники пытались сделать первый шаг по отношении к нему, но тот не умел правильно толковать социальные жесты и либо быстро смущался, забывая все существующие слова, либо воспринимал всё в штыки. Такое поведение очень быстро сделало его изгоем, а стоило выясниться, что он и по учёбе отстаёт, как над ним начали и открыто насмехаться. Мальчонке было плевать, его волновало лишь мнение его несравненного ангела-матери, однако время от времени ничто не могло удержать его от истерик и гнева — эти ядовитые чувства он систематически выливал на своих обидчиков, даже если чаще всего оказывался в проигрышном положении.
Чем взрослее становился ребёнок, тем больше он интересовался тем, чем занимается его любимая мама. Та находила отдушину в обучении отпрыска, чувствуя, что передаёт наследство самому ценному существу на свете. Минори показывала Мими все свои работы и техники, она позволяла ему рыться в её материалах и иногда даже распускать некоторые изделия и составлять их заново (что являлось неслыханной щедростью для вспыльчивой швеи, которая зубами отвоёвывала каждый клочок свободы). Мальчишка был несомненно хорош в этом, и видели это все, поэтому когда Мио выразил желание заниматься по жизни тем же, мать им гордилась, однако настаивала на том, что ему не стоит так быстро принимать такое серьёзное решение. Женщина вдохновляла его исследовать новые стили и направления, рассказывая о всех хитростях работы.
Ивасаки больше тянуло к театру, поскольку мама в большинстве случаев шила костюмы для спектаклей. В гримёрках он и проводил большую часть своего времени после занятий, занимаясь простой починкой вещей или вышивая простые узоры, чтобы облегчить груз Минори. Именно в театрах крутилось основное окружение мальчика — актёры и другие работники закулисья, которые его обожали. Почему? Он выучил свой урок: Мио перестал лишний раз заговаривать с кем-либо, а люди искусства обожают, когда их слушают без прерываний, ещё больше они любят тех, кто на них работает и помогает им выглядеть пленительно на сцене. Все люди, как-либо связанные со сценическим искусством, отличаются странностями и периодическими истериками. Вы думаете они не видели психоза по мелочам, не знавали странных защитных механизмов? Это обычный день в театральном, поэтому и мать, и сын Ивасаки не были чем-то необычным.
Труд в театре периодически позволял Мио видеть выступления и костюмы семейства в деле, и это никогда не переставало удивлять юное дарование. Он видел не актёров, носящих костюмы, не персонажей (ему было абсолютно плевать на сюжет и происходящее на сцене), а ауры, какие-то эфирные создания разных натур. Это побудило Ивасаки начать искать способы воспроизведения того, что он видел. Ничего у него не выходило — никакая одна форма вышивки не могла передать тех испытываемых ощущений, перенести их в реалию. По этой причине Мио решил комбинировать все известные ему способы в создании совершенного произведения. После длительных раздумий было решено остановиться на форме куклы, напоминающей человеческую, но не обязательно идеально её повторяющую.
Мать юноши не обладала знаниями в данной области и не могла научить его работе с фарфором, винилом или полимерной глиной, однако она сделала всё возможное, чтобы у него был допуск к этим знаниям: она использовала все свои связи, чтобы через знакомые ей кукольные театры связаться с профессионалами этого дела. По итогам юноша начал посещать курсы по изготовлению авторских кукол в школе дизайна по предоставленной скидке. Это ударило по семье, но не так сильно, как могло бы. Ивасаки не в первой было утягивать пояса поуже — такое положение дел уже давно стало данностью.
Тринадцатилетний мальчик был действительно юным для занятий в школе кукольного дизайна, но он не был какой-то диковинкой: многие дети желали себя попробовать в подобном и многим средства очень даже позволяли. И тут Мио снова не повезло — несмотря на то что он усваивал все техники идеально, он ненавидел прогибаться под видение преподавателя, и это вызывало проблемы. Мастера без исключения считали парня выскочкой, но нехотя признавали, что работать с материалами он мог. За время курсов (которые продолжались около года и занимали большую часть его времени) Мио познал основы создания кукол из полимерных масс, глины, фарфора и дерева, уяснил технологию работы с текстилем и гардеробом куклы. Все создания того периода юноше глубоко противны: по его мнению, они невероятно претенциозны и глупы, бездушны, а это он ненавидел больше всего.
Но вернёмся немного назад: Мио окончил начальные классы, хотя учителя сомневались, стоило ли это того, будто чувствуя, что этот ученик ещё доставит им проблем. В каком-то смысле так и было. Мать Ивасаки всё хуже переносила стресс и отсутствие признания в своём ремесле, и это отрицательно сказывалось на всех домочадцах. Ни Нэо, ни Мио не могли видеть женщину такой, но и оставлять её наедине со своими плохими мыслями (которые могли привести к таким же плохим действиям) больше было нельзя. Психиатр стал настаивать на госпитализации, что в тот момент это казалось логичным, хоть и очень тяжёлым решением. Даже сама Минори нехотя дала своё согласие, ибо меньше всего в этом мире она хотела причинять боль тем людям, которые всегда были на её стороне.
Мальчику данное событие далось тяжелее всего: он потерял свою постоянную поддержку во времена травли, неудач и в школе, и в творчестве. Да, юный кукольник мог посещать маму несколько раз в неделю, но неужели вы думаете, что такому ранимому существу этого достаточно? Мио стал часто плакать, прячась в мастерской, после это сменилось срывами на одноклассников, которые после таких выпадов окрестили его «чудилой» и просто начали сторониться, а «не то ещё ножницами пырнёт».
Таким образом, единственной отдушиной парня осталось творчество: все свои дни он проводил в занятости, разрабатывая эскизы кукол и занимаясь пошивкой нарядов для них. Он начал неофициально подменять мать в работе, поскольку театр нуждался в её помощи. Однако это не сказывалось хорошо на учёбе ребёнка, который и так не старался получать хорошие оценки. Ему было глубоко плевать, вышвырнут его или нет, всё самое нужное и него было и будет. Мать Ивасаки готова была костьми лечь, но проложить дорогу отпрыску, однако всё же среднее образование являлось обязательным, и потому она умоляла Мими сдать хотя бы минимум. А кто он, чтобы противиться воле любимой матери?
Когда Мими было четырнадцать, произошло самое ужасное, что он мог когда-либо представить, — умерла мама. Ну как умерла, она убила себя, потеряв любую волю к жизни. Без своего чада под боком она всё чаще начала срываться, таблетки перестали оказывать эффект — женщина так сильно устала от своего существования, что даже не имела сил плакать по ночам, лишь тихо всхлипывая и моля небеса о конце страданий. Но, как говорят, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Так было и в данном случае. Минори пыталась себя убить не один раз, что само по себе представлялось сложной затеей. После каждой попытки, условия её содержания ужесточали, но женщина отличалась невиданной упёртостью, и если она решила себя убить, то никто бы ей не стал помехой.
За день до самоубийства Минори навестил сын, расстроенный очередной двойкой. Всё ушло у него не так, всё ему не нравилось, он всего лишь хотел быть наедине со своей мамой, радовать её каждый день. Тут женщина не выдержала окончательно: она всего лишь хотела, чтобы её мальчик радовался каждому дню, но она даже этого не могла сделать, отвратительная, отвратительная мать.
Её нашли на утро. С маленькой вязанной куколкой в бездыханной руке. Отчаянию семьи Ивасаки не было предела: они потеряли самое дорогое, что у них было. Однако у Нэо оставался сын, когда у Мио больше не было никого, или, по крайней мере, он так чувствовал.
В тот момент всё пошло под откос: учёба, работа, социальные отношения. Юноша будто перестал существовать как единое существо — какая-то часть его просто умерла вместе с матерью. После похорон Мио заперся в мастерской и провёл там несколько недель, не выползая вообще. Он отказывался разговаривать, мыться, идти в школу. Отцу приходилось кормить ребёнка сидя на коленях перед столом своей почившей жены, ведь мальчик свернулся клубком под ним, укрываясь тканями.
Долго так дело продолжаться не могло. Нэо пришлось вытолкнуть Мими обратно в свет, что вызвало волну отвращения к отцу, который не мог просто оставить его в покое и вообще он должен был следить, чтобы с мамой ничего не случилось! Бесполезный человечишка, которые не смог справиться со своей единственной задачей в качестве мужа.
Мими теперь расшевелить его было практически невозможно, если он не был занят своим единственным и любимым делом — созданием кукол. Парень понял, что только они останутся с ним навсегда, и потому начал создавать образы матери. Данное дело дошло до обсессии: каждая минута его жизни с того момента проводилась в воспоминаниях о матери и всём, что её окружало. Мио воспроизводил рассказы матери, её рутинное поведение, её ритуалы. Теперь он понял, как может отдать ей должное — если продолжит работать в театре подобно ей. Актёры в нём сильно нуждались, после смерти любимой швеи. Так и занял юный мастер место своего главного кумира. Хотя стоило кому-то хоть хоть заикнуться о том, как им жаль, какая мама была — он закатывал истерику, грозясь непонятными жуткими вещами. Мама не была, она есть, она просто заперлась в мастерской и не показывается, и вообще Мио с ней только вчера разговаривал.
В школе уже давно посчитали, что он умом тронулся, а после столь трагичного события и подавно. Ни у кого подобное поведение не вызвало особого подозрения. Так прошло полгода, год, а мальчик всё жил в «воспоминаниях». Отец начал подозревать что-то неладное, когда сынок радостно начал каждый вечер устраивать чаепития и припевать, как же хорошо провести время втроём... Настораживали и отклики сына на несуществующий голос, усиление паранойи, но всё это было и у Минори, потому может он просто ей подражает—
Нэо понимал, что генетическая предрасположенность у младшего Ивасаки к шизофрении есть, но он не ожидал, что смерть матери станет таким серьёзным триггером уже имеющихся «странностей». Мужчина не хотел признавать наличие проблемы, он боялся, что второй его близкий человек пострадает от той же участи, что и его любимая. Однако делать нечего. Если Мио хоть в чём-то похож на свою мать, так это в интенсивности эмоций, а значит и психозов тоже. Дело может кончиться плохо, так могут и насильно забрать в клинику закрытого типа, и тогда участи Минори не избежать. Надо только уговорить сына. Сына, с явными параноидными идеями, у которого мать умерла в психдиспансере.
Пришлось пройти далеко не один приём, чтобы выявить, что не так с юношей. На обычной консультации психиатра он всё отрицал, заявляя, что у него всё
отлично, и только уверения отца давали понять серьёзность положения. Между посещениями врачей Нэо удавалось немного усмирить Мими покупкой новых тканей и материалов, которые так быстро заканчивались. Но всё же не мог мальчишка обмануть все тесты — у Мио Ивасаки были диагностированы параноидная шизофрения и ОКР, что рано для шестнадцати лет, но не новость.
Куча рецептов и терапия ожидали беднягу, который успел уже конкретно устать от всего этого. На учёт его не поставили, ибо не увидели достаточно оснований: не было опасений, что мальчик причинит себе или кому-либо ещё вред. Врачи видели лишь замкнутого травмированного пациента, тревожного, полного навязчивых мыслей, которые мешают ему существовать. Как тут не сорваться!
Мио стал принимать лекарства, ровно столько, чтобы не доводить организм до психоза и не потерять свою «связь с мамой». Если последнее, что у юноши осталось от Минори, это болезнь, то пусть он будет болен, пусть он никогда не выздоравливает окончательно! Терапия тоже была не слишком эффективна: тот психотерапевт был злым, другой — подозрительно милым, третий вообще готовился упечь его в психушку. Не то чтобы психотерапия могла сильно Мими помочь: только спустя годы и годы лечения, когда смерть матери будет не так жива в его разуме, когда он будет готов противостоять своим бредовым убеждениям. Не сейчас и вряд ли когда-нибудь. В этом вся печаль его существования — когда-нибудь окончательно увянуть.
Примерно в это же время юноша параллельно с подготовкой к выпускным экзаменам готовился показать свои работы свету: он хотел использовать всё, что дала ему дорогая мама, во благо творчества. Все техники, которым она его научила, все идеи, которые она когда-либо упоминала — всё это кукольник хотел превратить в выставку. И тут нужна была помощь отца. PR-менеджер, он имел свои связи с выставочными центрами, с людьми, которые бы согласились вложить в такую эксцентричную затею средства. Нэо распространял работы сына через всевозможные социальные сети, полностью управляя аккаунтом от лица сына; он прибегнул к помощи всех былых друзей Минори, чтобы все могли по достоинству оценить такой яркий талант. Восхождение к славе было долгим и тернистым. Куклы Мио не всегда были милыми созданиями, они напоминали работы Фрэнсиса Бэкона в своём жутчайшем экспрессионизме — любителей на такое маловато сейчас. Но стоит одному инфлюенсеру создать тренд, как остальные идут за ним, поэтому в итоге юноше удалось достать звезду пленительного счастья и осуществить задуманное. Это был фурор. Фото- и видеосъёмки на экспозиции были запрещены, однако особо изобретательные люди всё равно начали подделывать куклы Ивасаки и пытаться их продавать. Таким образом, пускай и отвратительным самому «мастеру», было популяризировано его творчество и представлено массам. Сам стиль Ивасаки стал популярен — такой стеклянно-жуткий, отображающий двойственность человеческой натуры. На Хэллоуин самое то. Однако на первой своей победе Мио не собирался останавливаться: он не успел распробовать вкус всеобщего признания, как вы не понимаете! Юному гению была нужна не одна выставка, а целая серия; ему нужно было всё, что мир готов был предложить. Если бы ему предложили стать главой секты имени Мио Ивасаки, он бы согласился без раздумий и начал проповедовать исключительность своего таланта и таланта своей матери. Но всё по порядку. На пути к созданию идеального творения было невероятное количество препятствий, но было учреждение, которое бы могло парню помочь — академия «Пик Надежды». Безусловно государственное учреждение изначально вызывало у кукольника сомнения: слишком хорошо всё это звучало. Что если это их способ загрести его пораньше и эксплуатировать его? Что если они решили, что он готов и уже ждут его там? Мио разрывало от противоречий, но он решил попытаться поступить в академию ради своей матери, которая работала ночами ради него, выдавливая из себя шедевры — лишь бы сыночка мог походить на курсы и поделать кукол. Чувство вины начало поедать юношу, и в конце концов в его мозгу сложилось мнение, что таким образом он обязан отдать должное
своему любимому существу.
Чтобы поступить в Токийский филиал, кукольнику пришлось пролить свет на многие свои работы, позволить их выставлять. Многие из них были «недостойны», «нечисты», но публике нравилась многогранность мастера. После сдачи выпускных экзаменов (на самый низкий из разбалловки «удовлетворительно», но слава всевышнему и за это) Мио всё же получил письмо. Радость семейства было не описать: отец уповал на то, что больше не придётся так много работать и так же много тратить, а сын был на седьмом небе оттого, что может хоть как-то прославить мать.
В свой первый учебный год юноша не разделял энтузиазма своих сокурсников: он натурально их боялся и избегал, не поддерживая особого контакта с кем бы то ни было. Да и зачем они ему, только отвлекать будут от дела. У Мио такие планы были, что всем этим Абсолютным и не снилось. Они будут только рты раскрывать и восхищаться (а может и ненавидеть, кто этих хейтеров знает). Таким образом прошёл год... Ивасаки потихоньку начинал понимать, что насчёт некоторых он, может, и ошибался, но гордость ему не позволяла ему признать этого.
Кукольник был одним из первых, почувствовавших неладное. Нет, не «вайбы» от однокурсников его смутили — по большей части парень не замечал смены эмоций других людей, но вот изменения в окружающем его мире... Всё как будто стало немного враждебнее к нему (и только к нему). Работы мастера становились всё более хаотичными, жестокими и пугающими до глубины души. Мио будто скатывался обратно, хотя до психозов не доходило. И тут наступил май 2020 года.
В день Х Абсолютный Кукольник и подумать не мог, что случится что-то страшное, поэтому внезапное появление руководства академии повергло нежное существо в шок, испугало его до чёртиков. Чёрные лимузины ещё больше уверили его, что происходит что-то чрезвычайной важности. Пришло время, с ним хотят расправиться так же, как и с его матерью. А он не успел даже в последний раз побывать на её могиле.
Навыки и способности[]
Языки[]
Японский — родной язык юноши, хотя даже в его изучении он никогда не отличался особым рвением.
Мио знает и английский, на неплохом уровне, но только из-за матери и её любви к нему. Стоит упомянуть, что особенно Мими отличается познаниями в профессиональном швейном и кукольном жаргонах, а также владеет терминологией, активно использующейся в искусстве (в том числе театральном).
Творчество[]
которые связаны с трансформацией ткани и пряжи: помимо обычных шитья и вязания он близко дружит с гильошированием и ганутелью. Работа Мио предполагает использование совершенно различных по стилю элементов для создания определённой обстановки в композиции, что вынуждает его искать вдохновение в совершенно разных местах. Более того, увлечение этим матери всегда вдохновляло сына заняться теми же вещами и быть под стать ей.
Ивасаки умеет рисовать на любительском уровне, зная хорошо человеческую анатомию: эти знания помогают ему при создании технологического чертежа куклы и росписи их черт, однако чаще всего он плюёт на пропорции, делая свои создания сюрреалистичными. Также Мими владеет техникой бисероплетения, но на уровне хобби, поскольку в своих работах он подобное использует редко (чаще всего это цветы, бабочки или определённые паттерны), чего не скажешь о вышивке тем же бисером. Безусловно, парень не обладает одинаковыми навыками во всех перечисленных техниках, пускай и скрупулёзно стремится к совершенству. Его сознание, например, преследует тот факт, что он бездарен в батике и валянии шерсти.